Вы здесь

«О действительном положении дел»

ср, 19/06/2013 - 19:12
Книга Мануэля Арсе Воспоминания о России

Галина Лукьянина

Мануэль Арсе гармонично сочетает в себе испанца и русского. Ошибочно думать, что такая гармоничность сама собой возникает, когда человек происходит из русско-испанской семьи. В Испании много таких семей, дети в них обычно слабовато знают русский язык, не говоря уже о русских «реалиях»... Только при долгой и – главное! – интенсивной жизни «и там, и там» человек достигает такой гармонии.

Недавно Мануэль Арсе издал свою книгу «Воспоминания о России» с подзаголовком «Воспоминания одного из 3500 испанских детей, приехавших в СССР в 1937 году». Сначала он написал её по-испански. Потом он написал её по-русски. Говорит, что разница в текстах минимальная: чтоб прокомментировать испанцам то, что русским и так известно, и наоборот. Причём пишет он точно так же, как рассказывает. Я думаю, что все эти описания приключений и россыпь эпизодов, из которых состоит книга, отточены до блеска в самых разных компаниях, душой которых я могу себе представить этого общительного человека.

Вся книга разбита на маленькие главки, в которых рассказываются эпизоды самого разного калибра: «Лягушки» – про «больших, жирных» лягушек, из которых детдомовцы во время войны варили лакомое блюдо, «Ловля кур» – о том, как надо уводить кур из-за чужих заборов, подцепив на удочку с червяком, «Палец» – о человеческом пальце в холодце, который заметил Маноло у базарной торговки в Саратове в 1943 году... И т.д. и т.п. И тут же лаконичная главка в три абзаца «Трамвай» – про то, как сошёл с рельсов переполненный трамвай, на котором ученик ремесленного училища Маноло Арсе ехал утром на завод... «Кто-то поплатился жизнью, а я потерял обе ноги».

И есть несколько главок, в которых Мануэль Арсе ненавязчиво, но в то же время бескомпромиссно, излагает некоторые свои обобщения.

Например, он категорически отрицательно оценивает испанскую партийную верхушку в изгнании в Москве. В главке «О действительном положении дел» он пишет:

«К нам [испанским детям] всегда был особый подход, особое внимание и поддержка, и если нам когда-то было плохо, то это потому что всем было плохо, а не потому что о нас не заботились русские люди. Русские как раз о нас заботились, чего нельзя сказать о наших партийных руководителях, которые обязаны были это делать».

И то: когда 14-летний Мануэль остался без ног, вдали от семьи, испанские «старшие товарищи» не проявили к этому ни малейшего интереса. Даже о своём праве на пенсию по инвалидности он узнал случайно, годы спустя, и начал получать её только благодаря бескорыстной настойчивости одного адвоката.

Точно так же он не приемлет и советскую номенклатуру.

«Идеи коммунизма были мне не чужды, но классизм и номенклатурность партийных лидеров, как испанских, так и советских, вызывали у меня полное отторжение. Все они проповедовали одно, а делали другое, и все они покрывали свои потребности сполна и в первую очередь».

С другой стороны, он говорит о том, что многие испанцы бесплатно получили в Советском Союзе хорошее образование, о чём в Испании не могли бы и мечтать, особенно девушки.

«В 1956-57 году, когда в отсталую Испанию стали приезжать первые репатрианты из Советского Союза, среди них были девушки архитекторы, инженеры, авиаконструкторы, экономисты – для испанского обывателя это был шок».

Сам Мануэль стал нейрорентгенологом. Когда он вернулся в Испанию, оказалось, что в Испании, кроме него, есть ещё только два нейрорентгенолога. Один из многочисленных «анекдотов», случившихся с ним, – когда его пригласили в резиденцию Франко делать тому рентгеновский снимок. Мануэль обнаружил в тамошнем медпункте допотопный рентгеновский аппарат и, когда хотел его попробовать, произошло короткое замыкание и погас свет... Он пишет, как удивился, когда его вызвали в резиденцию диктатора, потому что

«невольно вспомнил порядки в СССР: там было немыслимо, чтоб к генералиссимусу вызвали дежурного врача из государственной, публичной больницы, не проверив его личность, да ещё и чтобы этот врач оказался политэмигрантом, вернувшимся из т.н. «вражеского лагеря», где прожил без малого 30 лет».

...Летом 41-го испанский детдом, в котором жил Мануэль, из-под Москвы перевели в Саратовскую облась, в село Базель, откуда только что депортировали местных жителей – поволжских немцев (вариация на тему повести «Ночевала тучка золотая...»). Дома были оставлены открытыми, подвалы заполнены собранным урожаем, скот бродил по улицам – это поддерживало поначалу голодных детдомовцев... Потом они постепенно постигают науку выживания и... науку предпринимательства. Например, «лучший бизнес» в своей жизни Мануэль Арсе (а он, надо сказать, не только медик, но и бизнесмен, руководитель собственной фирмы) сделал, когда в обмен за свой костюм нежданно-негаданно получил от саратовского бандита Саблика 40 талонов на питание, отобранных, как выяснилось позже, у заводчан, а потом – широка душа бандита – и ещё 5 тысяч талонов, украденных – это тоже выяснилось позже – из заводской конторы. На них сорока мальчишкам-испанцам, которые работали тогда на заводе, удаётся в течение некоторого времени утолять голод.

И ещё одного «антисоциального» типа Мануэль вспоминает как «благодетеля». На этот раз не бандита, а валютного спекулянта. Речь идёт уже о 50-х годах, когда Мануэль купил инвалидную машину, и для этого влез в долги. Чтоб отдать их, он подрабатывал частным извозом и однажды подвёз некоего человека, который потом регулярно стал его нанимать и щедро платить. Так что Мануэлю быстро удалось расплатиться с долгами. Как оказалось, его клиентом был крупный валютный спекулянт Рокотов – его расстреляют в 1961 году.

Резко не принимая «партийных руководителей», к остальному человечеству Мануэль Арсе относится со снисходительностью, приязнью и солидарностью. Он находит добрые слова (это уже не из книги, а из разговора с ним) и для членов «Голубой дивизии», воевавшей на стороне немцев. Он считает, что посылка Голубой дивизии в Россию была как бы откупом Гитлеру, который в противном случае просто занял бы Испанию. А что касается самих дивизионеров – то, опять же по его словам, многие из них записались в дивизию, элементарно спасаясь от голода.

Про 46-й год, когда детдом уже вернулся под Москву, Мануэль рассказывает так:

«Нас было много – 120 с лишним человек, – мы налетали на огороды как саранча, и местные жители часто приходили жаловаться нашему директору на «испанцев». Директор вызывал всех нас, выстраивал в линейку и просил потерпевшего указать, кто именно из нас воровал у него в огороде. Но точно указать никто не мог, мы для них были все одинаковые, как китайцы: все тощие, смуглые, черноволосые. Так что мы продолжали таскать всё, что попадалось под руку, и убегали в лес, который был для нас убежищем, и кухней, и столовой».

Обо всём этом рассказывается с большим юмором и, так сказать, с «философских» позиций. Мануэль цитирует русскую пословицу: «Хочешь жить – умей вертеться». Вертеться потом в жизни много ещё пришлось, но

«Те испанские ребята, которые в голодные годы воровали кур и картошку на огородах, выросли и стали хорошими специалистами, трудолюбивыми, достойными людьми».

Одним словом, очень любопытная книга, проблема – где её достать. В русском варианте она не продаётся, а раздаривается.