Вы здесь

О таинственном Боге, универсальных женщинах и иностранных «шпионах»

вт, 01/10/2013 - 14:39
Во дворе детского центра "Тропинка" в Романовке, Владивосток

Алисия родилась в городе Сигуэнса (провинция Гвадалахара), закончила филологический факультет в университете Памплоны. После этого вступила в монашескую конгрегацию Сестёр Милосердия Святой Анны. В детстве она училась в школе, которой руководили монахини этой конгрегации, и говорит, что ещё тогда их образ жизни привлёк её, хотя, понятно, решение самой стать монахиней принималось совсем не легко. Став монахиней, Алисия работала в школах, а также готовила послушниц. «Я жила в разных городах Испании, но дольше всего я живу во Владивостоке. Я думаю, у каждого человека есть своё место на земле, и моё место – в России».

Как вас занесло в такую даль?
Монахини нашей конгрегации – всего нас 2000 – есть на пяти континентах. Во Владивостоке существует наша община, мы основали её в 1998 году – три испанки и индианка. Сейчас из тех четверых осталась только я, и кроме меня общину составляют филиппинка, русская, индианка и одна сестра из Коста-Рики.

А как это произошло? В один прекрасный день вы решили основать общину во Владивостоке?..
Нет, это не только мы решали. В Красноярске есть община монахов-кларетинцев, и один священник из Мадрида поехал навестить их в 1997 году. Тогда в России открывались возможности для возрождения католической церкви, потому что она всегда там присутствовала, но в советские годы была очень распылена... И во время того гостевания монахи решили, что надо пригласить какую-нибудь женскую католическую общину...

Им недоставало монахинь...
Монахинь недоставало русской католической церкви, потому что священники были, а монахинь не было. Наша настоятельница поехала в Новосибирск разговаривать с тамошним епископом, потому что от него зависел Красноярский приход, и в конце концов они решили, что ехать надо во Владивосток...

Я в тот момент готовилась отправиться в Африку, в Руанду, подтягивала мой французский в Сарагосе. В тот момент наши общины в Руанде находились в сложной ситуации из-за войны. Но... Бог изменил моё назначение. Я сказала, что готова поехать в Россию.

Какие у вас были представления о России перед поездкой?
Никаких. Я никогда не думала о России. Что меня поразило, когда я туда приехала, это такие ненадёжные, без всяких гарантий, условия жизни. Пожалуй, потому что у нас много общин в Африке, в Индии, и я всегда ассоциировала бедность с определёнными странами, но никогда – с Россией.

Испанская монахиня Алисия Гонсало Лопес - руководительница детского центра "Тропинка" в Романовке на Дальнем Востоке

90-е годы были тяжёлыми...
В первый раз я добиралась через Петербург. Город показался мне величественным, но в совершенном упадке. Однако через несколько лет я снова там побывала и увидела, что всё сильно изменилось. Как сама Россия очень изменилась за те 16 лет, что я там живу.

Но в 98-м году было ощущение полного распада. И, конечно, для меня всегда было большой загадкой: почему люди не смогли сохранить того, что было положительного в их жизни? Говорят о коллективизме русских. Но, например, я видела, что квартиры были в нормальном состоянии и однако места общего пользования, подъезды, были ужасны. Мне объяснили, что эти места рассматривались не как «общие», а как «ничейные»... Идея «общего» не работала... Я думаю, что человек поддерживает идеи, а не наоборот, и если идеи стоят над человеком – то случается то, что случилось. Идеи рухнули – и рухнуло всё.

Потом, меня впечатлило присутствие женщины в российской жизни. Душой России была женщина. Женщины водили трамваи, сидели в банках, работали в аэропортах...

И ещё одно воспоминание первых дней – потрясающая гостеприимность. Нам очень сильно помогали, потому что мы практически не знали языка, хотя и изучали его в Мадриде несколько месяцев, но это практически ничто... Меня сразу взяли в университет преподавать испанский.

Каким вы видите русский характер?
Я вижу большое различие между женщинами и мужчинами. Я всегда оказывалась в преимущественно женских коллективах, потому что в университете все мои коллеги женщины, и, вообще, во всех кругах, где я общаюсь, меня окружают в основном женщины. Женщина умеет всё. Моя декан возглавляла деканат в университете, в котором учатся 40 тысяч студентов,но в выходные она копала картошку на даче, она собственноручно шила одежду для дочки, она пекла для нас замечательные пирожки... Думаю, что русская женщина была и продолжает оставаться универсальной личностью.

Русский мужчина, на мой взгляд, слишком подвержен алкоголю и безответственен в семейной жизни.

Что касается русских в целом, то они, мне кажутся очень религиозными – или духовными – в том смысле, что они убеждены, что «что-то существует», какие-то «высшие силы». Но их религиозность очень смешана с суеверностью. И мне кажется, они воспринимают Бога скорее как угрозу, чем как личного и освобождающего Бога.

Какие у вас отношения с православной церковью?
В принципе, католическая церковь открыта по отношению к другим конфессиям, потому что экуменизм и единство для неё – ценность и цель. Но, к сожалению, для православной церкви – я говорю про регион, в котором я живу и который знаю – экуменизм – это что-то далёкое и не представляющее ценности. Поэтому на официальном уровне нет отношений. Например, каждый год на Рождество в нашем приходе мы устраиваем Фестиваль христианских хоров. Участвуют разные христианские конфессии. Православные никогда не участвуют.

Я очень ценю православную церковь, но и считаю, что ей нужно сделать усилие в плане образования своих прихожан – образования и теологического, и духовного. И открыться по отношению к верующим других конфессий, потому что между католиками и православными, собственно говоря, нет теологических различий... Есть различия в ритуале, но они обусловлены чисто преходящими историческими обстоятельствами... Я думаю, что когда мы соединимся, мы дополним друг друга. Когда я впервые переступила порог православной церкви – это было в Красноярске, – я ощутила Бога как красоту, как тайну. Когда же я вхожу в католическую церковь, я воспринимаю Бога освобождающего, близкого, который несёт милость, помощь, спасение... Возможно, православной церкви недостаёт этой грани – близости к человеку, а католической – недостаёт тайны.

Здание, купленное католической общиной для детского центра, до ремонта
Здание детского центра "Тропинка" в Романовке (Владивосток)

По идее, во Владивостоке вы делаете работу, которую не сделала православная церковь... Как был создан детский центр «Тропинка»?
Во Владивостоке есть католический приход и, с 1991 года, два американских священника. Они ездят по близлежащим населённым пунктам, в которых есть католики, чтобы совершать таинства и предоставлять духовную поддержку. И с одним из них я начала ездить в Романовку, которая находится в 100 км от Владивостока. Потом наша община начала ездить туда чаще. Мы в основном навещали пожилых людей и больных...

...Вначале вы ездили с переводчиком, или как?
Нет, я ездила с моим зачаточным русским, который потом всё улучшался. У меня были все переводы – Литургии, молитв – на русский...

Часто, посещая семьи, я видела настоящий кошмар, связанный с алкоголизмом. Где появляется водка, и хуже того, фальсифицированная, – уже нет ни семьи, ни детей, ничего... Дети первыми страдают от последствий. И я искала какое-нибудь место, куда бы дети просто могли бы приходить и ощущать себя в безопасности и под защитой в случае нужды. И однажды я шла по улице и увидела недалеко от школы магазин хозтоваров с вывеской «Продаётся». Я сразу решила: «Моё». Тут же позвонила нашей настоятельнице в Манилу, на Филиппинах, и спросила, можно ли купить, и она ответила: «Да». У священников из нашего прихода как раз нашлось 22 тысячи долларов, которые привёз как-то американский священник и которые когда-то предполагалось использовать на Романовку, например, открыть там приход, но так и не дошли руки... На эти деньги мы купили здание и сделали ремонт.

Этот детский центр задуман не как образовательный, не как дополнение к школе, а просто, чтоб дети там могли спокойно проводить своё время, отдыхать. Они смотрят мультики, делают поделки, танцуют, немного учатся музыке, английскому... Я тоже учу их испанскому... Им помогают с домашними заданиями.

А как в смысле религии?
«Тропинка» открыта для всех, о религии там речи нет. Один из наших работников, Сергей Юрьевич, называет себя «православным атеистом» (потому что крестился исключительно по настоянию своей супруги). Для детей мужское присутствие очень важно: обычно они его лишены. Он по профессии художник, человек безупречный. Лена, другая сотрудница, – католичка. Третья, Ольга, – неверующая... И мы, католические монахини... А среди добровольных помощников – кого только нет...

Вы живёте в Романовке или во Владивостоке?
Во Владивостоке. Я живу в общине. Романовкак всё ещё закрыта для иностранцев. Там была база военной авиации, после перестройки она исчезла, а запрет остался. Я езжу туда на машине или на автобусе, и у меня есть разрешение находиться там только два часа в день. Но все знают, что я там провожу целый день, и никогда у меня не возникало проблем. Сейчас мы пытаемся добиться разрешения жить там. Будем надеяться...

Да уж, на шпионку вы не похожи...
Однако есть люди, которые думают, что я она и есть... Потому что есть люди, которые не могут изменить схему у себя в голове. Надо дать им время...

Интервью: Доминго Бартоломе, Галина Лукьянина
Видео о «Тропинке» на испанском.