Español
Русский
Это – суть сообщения, присланного из Сигуэнсы. Ещё раз обращаем на него внимание министра юстиции. Речь идёт о предполагаемом преступлении, которое если имело место – а имело ли оно место, можно будет узнать, только поняв, что говорит русский, – наказывается двумя месяцами ареста. Господин судья Сигуэнсы, выполняя свой долг, передал компетенцию, и вполне вероятно, что пока решается вопрос о компетенции, русский проведёт в тюрьме больше времени, чем если бы он был осуждён. Осуждённым – даже если невиновен – он уже может считаться, потому что если министр, к чьей совести мы обращаемся, не освободит его, он может содеражаться под стражей больше двух месяцев.
Все его документы в порядке и, возможно, если бы переводчик перевёл его показания, то он смог бы найти поручителя и доказать, что с его стороны не было мошенничества: он попросил билет на поезд, но его не поняли, дали ему входной билет на перрон, а он посчитал его за билет для проезда.
Система, которая предназначена для того, чтоб оградить большие компании от безбилетников, очень неуклюжа. Тюремное заключение из-за долгов продолжает существовать в Испании, хотя ограничено только должниками перед этими большими компаниями [...].
Бессмыслено также обращаться к послу России с тем, чтоб он защитил и помог своему соотечественнику. Ему уже написали, но он только пожал плечами. «На его и на моей родине, – скажет достойный представитель царя, – ему пришлось бы ещё хуже; возможно, мы бы его повесили, как подозрительного субъекта, а, возможно, папа Николай послал бы его в Сибирь. Хотя и походит во многом на Россию, Испания всё же цивилизованнее и милосерднее.
И хотя представитель царя ничего такого не говорил, действовал он так, будто думал именно таким образом. Будет чудом, если он не поставит на вид судье, что тот оказался настолько добр, что предупредил Консульство. Похоже, что с представителями царизма бесполезно говорить таким языком: он для них столь же непонятен, как русский – для жителей и властей Сигуэнсы. Но мы продолжаем взывать к великодушию господина маркиза Фигероа – лучшего человека, чем министра [юстиции], – чтоб он принял благоприятное решение для арестанта, который, судя по всем признакам, пробудет в тюрьме дольше, чем если бы было доказано его предполагаемое преступление.
[Воскресенье, 12 июля]
Благодарим Диего Морено, который нашёл в архиве этот случай.
